Представлены данные о возрастных границах репродуктивной функции женщин, витальные статистики и индексы Кроу в трех территориально удаленных друг от друга популяциях Республики Тува: Шинаанской (Кызылского района), Бай-Тайгинской и Тоджинской. Шинаанская популяция (однонациональная) характеризуется самым продолжительным реальным репродуктивным периодом (15.88 лет), но самым низким средним числом беременностей, приходящихся на женщину с завер- шенным репродуктивным периодом, — 5.77, при этом родами завершились 86.72% беременностей; в Бай-Тайгинской популяции (также однонациональной, но расположенной в промышленном районе Тувы) аналогичные показатели равнялись 12.99 лет, 7.06 беременностей и 81.97% соответственно. В Тоджинской популяции, где проживает население смешанного национального состава, при минимальной продолжительности реального репродуктивного периода (10.72 лет) зарегистрировано наибольшее число беременностей, приходящихся на женщину с завершенным репродуктивным периодом (7.29); вместе с тем процент беременностей, завершившихся родами, здесь равнялся всего 48.30. Индексы потенциального отбора и составляющие его компоненты, связанные с дифференциальной смертностью и дифференциальной плодовитостью, были следующие: в Шинаанской популяции Itot = 0.59. Im = 0.19. and If = 0.34:; в Бай-Тайгинской Itot= 0.4S. Im = 0.1X. и If = 0.26: в Тоджинской Itot = 0.90. Im = 0.2. и If = 0.55.Таким образом, в изученных популяциях Республики Тува репродуктивные показатели в значительной степени определяются национальным составом населения, а также социальными факторами.

При популяционном цитогенетическом обследовании жителей г. Северска Томской области и рабочих Сибирского химического комбината (комплекс заводов ядерно-химического и топливного циклов), проживающих в этом городе, обнаружен необычайно высокий уровень спонтанной хромосомной изменчивости в контрольной и производственной группах (интегральные дозы облучения 18—37 и 93-157 бэр). Частота клеток с аберрациями в контрольной и производственных группах составляет соответственно на 100 клеток: 4.69; 6.04 и 6.64, а суммарное число аберраций: 6.93; 8.47 и 12.06. Число клеток с семью и более аберрациями в обследованных группах составляет 0.09; 0.10 и 1.73 (на 100 клеток). Указанные частоты в несколько раз выше по сравнению с обобщенным по литературе контролем, Высокий средний уровень аберраций обусловлен повышением аберраций хроматидного типа и парных фрагментов. Причины этого феномена не ясны. В городе не отмечалось повышения радиационного фона или химического загрязнения атмосферы.

Представлены результаты изучения национального, родоплеменного и половозрастного составанаселения трех территориально удаленных друг от друга районов Республики Тува: Кызылского (Шинаанская популяция), Тоджинского и Бай-Тайгинского. Тоджинская популяция характеризуется смешанным национальным составом с преобладанием тувинцев (62.35%) и русских (35.52%): жи- тели двух других территорий представлены только тувинцами. Изученные популяции различаются по спектру и распространенности родоплеменных групи: в ГТоджинском районе прослеживается накоплёние тюркских родоплеменных групи, тогда как в Шинаанской и Бай-Тайгинской популяциях с высокой частотой встречаются родоплеменные группы монгольского происхождения. Оцененный по методу изонимии коэффициент родства между популяциями свидетельствует о важной роли географической изоляции в определении генетической дифференциации популяций: минимальная оценка получена при сравнении труднодоступных горных Шинаанской и Тоджинской популяций —R = 0.00262: для Шинаанской и Бай-Тайгинской популяций R = 0.00336 и для Тоджинской и Бай-Тайгинской - R = 0.00483. Все популяции характеризуются “растущим” типом половозрастной пирамиды, но в Бай-Тайгинской и Тоджинской популяциях прослеживается тенденция к заужению ее основания; в этих популяциях наблюдается также неблагоприятное соотношение полов в репродуктивном возрасте. Полученные результаты указывают, что народонаселение Тувы может характеризоваться межпопуляционной генетической гетерогенностью в силу особенностей расселения родоплеменных групп, истории развития популяций и географических особенностей территории.

We present a patient with partial monosomy of the short arm of chromosome 18 caused by de novo translocation t(Y;18) and a generalized form of keratosis pilaris (keratosis pilaris affecting the skin follicles of the trunk, limbs and face-ulerythema ophryogenes). Two-color FISH with centromere-specific Y and 18 DNA probes identified the derivative chromosome 18 as a dicentric with breakpoints in p11.2 on both involved chromosomes. The patient had another normal Y chromosome. This is a third report the presence of a chromosome 18p deletion (and first case of a translocation involving 18p and a sex chromosome) with this genodermatosis. Our data suggest that the short arm of chromosome 18 is a candidate region for a gene causing keratosis pilaris. Unmasking of a recessive mutation at the disease locus by deletion of the wild type allele could be the cause of the recessive genodermatosis.

A small ring-shaped supernumerary marker chromosome (SMC) was detected in 50% of metaphase cells in an 18-month-old boy with mental retardation and multiple congenital anomalies. Conventional cytogenetic methods had failed to identify the origin of the marker. When the patient was age 11.5 years, we defined the origin of the SMC by fluorescence in situ hybridization using a battery of centromere-specific DNA probes. The marker was positive with the probe for locus D2Z. More detailed characterization was achieved by using chromosome 2 arm-specific and marker-specific DNA libraries, which were constructed by microdissection of the two arms chromosome 2 and SMC with subsequent amplification of the chromosomal material by a degenerate oligonucleotide-primed polymerase chain reaction (DOP-PCR). The marker was identified as r(2)(p11.2-->q14.1). The propositus had dolichocephaly, coarse hair, low-set ears, exophthalmos, epicanthal folds, strabismus, depressed nasal bridge, high-arched palate, excess of skin on the neck, tapered fingers with mild clinodactyly, talipes varus on the right, inguinal hernia, hypogenitalism, muscular hypotonia, and mental retardation. This is the first case of SMC derived from chromosome 2 that was characterized by forward and reverse chromosome painting.

Interphase fluorescent studies of X chromosome aneuploidy in cultured and uncultured blood lymphocytes and oral mucosa epithelial cells using X centromere-specific DNA probe in addition to standard karyotype analysis were performed in 50 females with a clinical suspicion of Turner syndrome. All the patients were previously screened for the presence of 'hidden' Y chromosome mosaicism, using the primers DYZ3 and DYZ. The use of fluorescence in situ hybridization (FISH) analysis of interphase nuclei of tissues from different germ layers (lymphocytes from mesoderm and buccal epithelial cells from ectoderm) improves the accuracy of detection of low-level mosaicism. FISH studies on interphase nuclei revealed that 29% of patients with a pure form of monosomy X detected by metaphase analysis are, in fact, mosaics. The level of cells with the normal chromosomal constitution in lymphocytes of these cases as a rule was low, ranging from 3 to 18%, with an average of 7%. Two false-positive cases and one false-negative case of X monosomy mosaicism determined by standard cytogenetic approach were detected using FISH analysis. The majority of patients (92%) with mosaic form of Turner syndrome have considerable tissue-specific differences in levels of X aneuploidy. Our data indicate that in cases when mosaic aneuploidy with low-level frequency is questionable (approximately 10% and lower), the results of standard metaphase analysis should be supplemented with additional FISH studies of interphase nuclei. Tissue-specific differences in contents of different cell lines in the same patients point to the necessity of studying more than one tissue from each patient.

Ангиотензин-конвертирующий фермент - металопептидаза, играющая важную роль в сосудистой физиологии, регуляции давления и электролитном балансе крови. Основной функцией АСЕ является гидролиз ангиотензина  I и конвертация его в ангиотензин II - белок, обладающий сосудосужающим действием и регулирующий рост гладкомышечных клеток сосудов и кардиомиоцитов. АСЕ также  способен инактивировать брадикинин, отщепляя от его молекулы два карбокситерминальных дипептида, Брадикинин является потенциальным вазодилятором, а также ингибирует рост гладкомышечных клеток сосудов. Таким образом, индуцируя производство ангиотензина II и деградацию брадикинина, АСЕ потенциально является фактором, способствующим сужению сосудов, пролиферации сосудистых клеток и перестройке артериального русла.